Виктор Васильевич Тихонов, покинувший нас более десяти лет назад, предоставил потомкам обширный материал для осмысления как его творческого наследия и вклада в развитие отечественного хоккея, так и его собственной личности — одновременно цельной и полной противоречий.
С тех пор время от времени возникают дискуссии, которые редко бывают продолжительными, поскольку оценки часто скатываются к крайностям, не допуская полутонов. Однако к фигуре такого масштаба, как Тихонов, нельзя подходить с упрощенными мерками. Тренер Тихонов, при всей его кажущейся закрытости, был на виду, един в своем величии и своем максимализме, граничащем с фанатизмом. Тихонов-человек — личность непростая, которая, хоть и незначительно, но менялась под воздействием изменяющегося мира.
Мальчишка с Малой Сухаревской пережил войну в достаточно сознательном возрасте, рано потеряв отца, погибшего под Сталинградом. Василий Прохорович, имевший бронь на оборонном заводе, добровольно ушел в ополчение. Семья познала голод и холод; мешок картошки, выменянный матерью на вещи в Подмосковье, однажды спас им жизнь. Помогая матери, Виктор после четвертого класса начал работать учеником автослесаря и доучивался уже ближе к концу войны. Такое начало трудового пути во многом сформировало его отношение к работе и жизни. Что касается памяти о войне, то 9 мая, если Тихонов был в Москве, он непременно шел к Большому театру, месту сбора фронтовиков, чтобы обнять однополчан отца, которые прекрасно помнили Василия Прохоровича. Это важный штрих, о котором сам Тихонов предпочитал не распространяться, как и обо всем личном.
Однажды на прямой вопрос о Тихонове известный хоккеист ответил: «Как тренера — ценю и уважаю, как человека — не переношу». И дело здесь не только во «времени». Возьмем Анатолия Владимировича Тарасова: он тоже был диктатором, но мало кто из его воспитанников вспоминал о нем плохо, отмечая именно человеческий подход «прародителя». Тарасов, по их мнению, «личность не ломал». Могут быть разные точки зрения, но сам факт, что в своих мемуарных книгах он находил добрые, а порой и восторженные слова для всех звезд, даже для тех, с кем отношения были натянутыми или вовсе отсутствовали, говорит о многом.
С Виктором Тихоновым подобного «преображения» не могло произойти, хотя со временем почти все, с кем он был в конфликте, пожали ему руку. Впрочем, «конфликт» — слово не совсем точное. Будучи в силе, Тихонов не ссорился; он вычеркивал человека, если тот, по его мнению, совершал что-либо противоречащее установленным им нормам. Попасть в немилость к Тихонову означало, скорее всего, расставание — это быстро поняли все игроки, оказавшиеся под его началом в ЦСКА. Причина была не только в изнурительных тренировках с легендарным «Сантьяго» (16 отрезков по 400 метров с короткими паузами, которые даже его сторонник Алексей Касатонов называл пыткой), но и в общем отношении. Тихонов пришел не просто «наводить порядок»; он пришел с четким осознанием возложенной на него миссии — вернуть ЦСКА и сборную на высшую точку и удерживать ее там как можно дольше.
Приход в сборную и ЦСКА в 1977 году тесно связан с фигурой Тарасова. Мэтр был еще полон сил и, видимо, небезосновательно надеялся, что после спорных результатов его преемников сборную снова доверят ему. Тихонова, которого Тарасов невысоко ценил как игрока и скептически — как тренера, мэтр поначалу не воспринимал как конкурента. Тихонов же, приняв ЦСКА, констатировал, что в «послетарасовской» команде отсутствовала не только «железная», но и элементарная дисциплина по меркам современного спорта. К критике Тарасова в высоких кабинетах Тихонов относился с иронией — за его спиной была поддержка, о которой Тарасов и мечтать не мог.
Лидеры ЦСКА первое время не воспринимали нового тренера всерьез. Для них он был лишь средним игроком в прошлом и помощником Аркадия Чернышева, который что-то пытался делать в Риге. Это «что-то», впрочем, было вполне революционным: переход на четыре звена и интенсивный, по сути, тотальный хоккей, позволивший рижскому «Динамо», средней по составу команде, подняться из второй лиги на четвертое место в высшей. Но ЦСКА Константина Локтева, несмотря на недостаток дисциплины по тихоновским меркам, за малым исключением, обыгрывал его «бегунков» за счет мастерства. Однако будущее принадлежало Тихонову, и оно началось, когда Константину Борисовичу Локтеву объявили об отставке прямо перед началом чемпионского банкета.
Именно этический аспект заставил Виктора Тихонова сразу не дать согласие на переход в беседе с председателем КГБ СССР Юрием Андроповым. Второй вызов отказа уже не предполагал, хотя Тихонов прекрасно понимал, что его ждет. Андропов не обещал ставленнику легкой жизни, но всем было известно, с чьей поддержкой главный пост в советском хоккее достался специалисту жесткому, требовательному и фанатичному. Попытки сопротивления были подавлены немедленно и бесповоротно, начиная с неудачного выступления Владимира Петрова на собрании по ходу первого для Тихонова чемпионата мира в Праге. На тот турнир он не взял ни одного игрока «Спартака», полностью сосредоточившись на восстановлении «базовости» ЦСКА, на что у него был карт-бланш. Он был убежден, что его миссия оправдывает любые методы, независимо от того, нравились они кому-то или нет.
Любопытно, что на заре юности именно армейский клуб дважды отказал Вите Тихонову. Первый раз — после войны, когда способный футболист не прошел в основу юношеской команды. Тихонову пришлось пробиваться через «Буревестник», где он стал капитаном, а в 1948 году, выступая за юниорскую сборную Москвы, завоевал Кубок СССР. Он играл и в русский хоккей, и первыми его приметили динамовцы. Но всех опередили «летчики» Василия Сталина. Легенда гласит, что когда Виктора Тихонова привезли на смотрины к хозяину ВВС, тот, ограничившись тремя словами: «Хороший молодой человек», решил судьбу кандидата. В ВВС Тихонов тоже начинал с футбола, а в канадский хоккей его привел Всеволод Бобров уже после трагической авиакатастрофы 7 января 1950 года.
По комплекции худощавый Витя Тихонов не был идеальным защитником, но свое взял упорным трудом, настойчивостью, прекрасным позиционным чутьем и быстрым усвоением хоккейных тонкостей. Он не выбился в звезды, но заслужил три чемпионских титула с ВВС. В 1953 году, после расформирования команды и объединения с ЦДСА, старший тренер армейцев оставил Тихонова за бортом. Этим тренером был Анатолий Тарасов. Молодого защитника «подобрал» Аркадий Чернышев, в команде которого Виктор Тихонов в четвертый раз подряд стал чемпионом страны и провел почти десять лет, верно служа «Динамо».
Вот такой сложный расклад привел к тому, что начиная с конца 70-х годов и на полтора десятилетия Виктор Тихонов, пройдя через многочисленные трудности, стал главной фигурой в российском хоккее.
Снимков, где Тихонов улыбается, немного. Профессия тренера не располагает к безмятежности, но по строгости выправки он мог дать фору любому, будучи максималистом совершенно естественным образом. Он не стремился произвести впечатление, а делал дело, поддерживая максимально возможный уровень, и ради этого не щадил никого, включая себя. В этом его величие и его противоречия, реальные и мнимые ошибки, лишь подчеркивающие значимость и неоднозначность личности Виктора Васильевича Тихонова. Человека, который трижды приводил сборную СССР к олимпийскому золоту, восемь раз — к победам на чемпионатах мира, а команду ЦСКА — к 12 подряд титулам чемпионов страны. О 30 килограммах медалей он говорил совершенно серьезно.
Нравится кому или нет, но конец 70-х и 80-е годы прошлого века в хоккее, не только отечественном, стали эпохой Тихонова. Курс руководства страны совпал с его убеждениями и амбициями. Свою миссию он видел в том, чтобы его хоккей был лучшим всегда и во всем. Отсутствие внешней харизмы, отличавшее его от великих предшественников, компенсировалось невероятной работоспособностью, дотошностью и стремлением к совершенству любой ценой. Отсюда жесткость подходов и требований: он выверял «гармонию алгеброй», безжалостно расставаясь с именитыми ветеранами, держал подопечных в ежовых рукавицах и постоянном напряжении, не давая поднять голову конкурентам, «выжимая соки» из провинции. Для него существовали только ЦСКА и сборная страны. Эти команды прославляли страну и двигали мировой хоккей вперед, но для внутреннего развития цена оказалась чрезмерно высокой. Тихонов, однако, четко знал, во имя чего он это делает. Советская система оценила его титанические усилия, но важно понять, что его ценила и страна, готовая многое простить за счастье быть лучшей на планете не только в космосе, но и в хоккее.
Конечно, он проигрывал, и проигрывал громко — знаменитое американское «чудо на льду» на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде-1980 вошло в число знаковых спортивных событий столетия. Но были и эпические победы: Кубок вызова-1979, Кубок Канады-1981 (тот самый, без погибшего в автокатастрофе Валерия Харламова). По соотношению побед и поражений почти полтора десятка лет равных Виктору Тихонову в мире не было. Есть поистине невероятные факты: после Лейк-Плэсида сборная за следующие четыре сезона не проиграла не то что ни одного матча — ни одного периода! ЦСКА Тихонова мог потерять всего два очка за весь чемпионат, как это было в сезоне 1983-1984. Монополия не способствует прогрессу, и ее оборотная сторона предвещала будущие потрясения. Но сборная показывала хоккей будущего, особенно в эталонном исполнении легендарной пятерки Фетисова-Ларионова, и ради такого великолепия можно было не обращать внимания на мелочи.
Эта пятерка с феноменальным взаимопониманием, интенсивностью движения и мысли, стала высшим достижением Тихонова-тренера, его совершеннейшим творением, главной гордостью, а затем, на рубеже 90-х, — главной болью. Против него как человека системы восстали лидеры, требовавшие другого отношения. Этот конфликт отразил драму страны, переживавшей процесс обретения свободы, который, как ни крути, требовал жертв. Подопечные рвались «за флажки», а для Тихонова «уехать» означало если не сбежать (как решились молодые Александр Могильный и Сергей Федоров), то все равно — предать. Пройдет много времени, прежде чем былые противоречия покажутся главным фигурантам конфликта не столь уж важными. Но осадок останется.
На исходе нулевых в одном из интервью Виктор Васильевич обронил, что любить игроков «совсем не обязательно». Слова, возможно, вырваны из контекста, но в них, пожалуй, есть зерно его характера. И нередко ему платили той же монетой.
Тихонов еще героически завоюет последнее олимпийское золото в Альбервилле-1992 — с командой СНГ, без многих своих лучших воспитанников. Эта победа исчерпает инерцию удачи. Первый безмедальный чемпионат мира обозначит границу безвозвратно уходящей эпохи, а первая безмедальная Олимпиада-1994 в Лиллехаммере подведет черту. Через пару лет разлад в ЦСКА оставит ему возможность просто остаться в профессии — без прежних привилегий. Общественность, не забывшая обид и уставшая от «диктата», вынесет безжалостный вердикт: «Ну, и где теперь великий тренер Тихонов?». А он будет работать, преодолевая все трудности, в совершенно других реалиях, решая задачи, недостойные его масштаба, вызывая даже у недоброжелателей нечто вроде сочувствия. Он ненадолго снова возглавит сборную России и пройдет через унижение чемпионатом мира в Остраве-2004 — картина завершающей турнир пресс-конференции до сих пор стоит перед глазами. Но именно с этого «дна» начнется новый подъем отечественного хоккея, который будут осуществлять другие люди, в том числе и прежде всего его бывшие подопечные, а значит — ученики. Каждый из них, в разной степени, будет благодарен ему за суровую науку. А Тихонов, занимая почетные должности и радея за ЦСКА, продолжит жить игрой по-прежнему, словно ничего и не изменилось.
Он похоронил сына после его трагической гибели. Поздравил внука, ставшего лучшим нападающим победного для России чемпионата мира-2014 в Минске. Успел увидеть ЦСКА на первой строчке турнирной таблицы.
И ушел в ноябре 2014-го, в бесснежное предзимье, оставив наследие, которое не умещается в рамки давно прошедшей эпохи. Конечно, его эпохи.
Георгий Велесов